Ад на земле. Книга I - Страница 50

Я увидела в зеркале, как по моей щеке скатывается слеза.

Что же мне делать? Как мне все это пережить?

Вторая слезинка.

Точно я знаю одно: Экейн вдоволь поиздевался надо мной, в прошлом, и всю историю рассказал своему брату, Лиаму (поверить не могу что они братья!), а потом они решили подшутить надо мной. Это жестоко. На самом деле, жестоко.

Зачем они так со мной?

* * *

Утро вторника началось с извинений Кристины. Вчера она звонила мне, но я притворилась спящей. Сегодня, попав в университет, я первым делом наткнулась на нее. Слава богу, я не видела этого блондинистого предателя, который вечно ошивается рядом с ней!

— Ты стала злой, — сказала она. — Твои глаза выглядят определенно злыми.

— Этого не случилось бы, если бы ты заикнулась хоть раз, что братом Лиама является эта вислоухая морда, — отрезала я, безуспешно пытаясь сдержать гнев, рвущийся наружу. Я быстро зашагала по аллее в сторону библиотеке. Сегодня у меня не было занятий, но я решила, что будет разумнее прийти и подготовиться к лекции по аналитической химии в библиотеке. Дома я ощущала себя словно в ловушке.

— Ты никогда так не разговаривала, Аура, — Кристина поспешила за мной, прижимая к груди учебники.

— Правда? — с сарказмом уточнила я. — Я подумала, что мне не нужно быть такой милой, когда вокруг меня образовалось царство лжецов. Может быть, если я стану такой как эти люди, тогда мне удастся выжить?

Кристина легонько взяла меня за локоть, останавливая:

— Аура, о чем ты говоришь?

Она была обеспокоена, а я не могла больше держать в себе весь тот мусор, что копился во мне на протяжении всех этих дней. Я не хотела вываливать на нее все подробности моей жизни, но это было сильнее меня.

С горечью, контролирующей мой голос я сказала:

— Я говорю о том, что со мной случилось в прошлом. Когда убили моих родителей, со мной кое-что случилось. Три года назад, я каким-то чудесным образом встретила Экейна, и стала с ним встречаться. Мы были вместе, несмотря на то, что все говорили, что это плохая идея. И так и вышло Кристина. Я на целый год исчезла, а когда вернулась, ничего не помнила. За то кое-что произошло. Мои родители мертвы. А я не помню, что со мной случилось в ту ночь. Что, если он накачал меня наркотиками? Я думала, эта история закончилась, пока я не узнала, что Экейн на протяжении всех тех двух лет, что я сидела в психушке, навещал меня. Все время. А теперь его милый брат, твой лучший друг затеял со мной забавную, на его взгляд игру «угадай, что я помню из того, что случилось с тобой, Аура». — Я замолчала, поняв, что перегнула палку. Кристина выглядела ошарашенной, и напуганной, словно я внезапно сказала ей, что она никогда не окончит университет, и не получит ученую степень. Мое сердце на миг сжалось. — Прости… я должна идти в библиотеку… правда, прости. Я не хотела вываливать все это на тебя.

Я ушла, оставив Кристину шокированной позади себя.

Меня захлестнуло чувство вины, и в то же время злобного удовлетворения: теперь она не будет такой поверхностной, когда будет говорить о Лиаме. Теперь она знает причину моего поведения.

Это должно было случиться. Рано или поздно я должна была сказать ей, почему все это творится со мной. Но я не должна была вести себя так эгоистично по отношению к ней.

Мучаясь от чувства вины, я добралась наконец до здания библиотеки.

Парк, окружающий библиотеку, был пустым, и неуютным. На хмуром небе, затянутым тучами, не было ни намека на солнце. Оно было таким же серым, как и мое настроение. Отвратительно серым. Небо должно пролиться слезами, сокрушаясь от того, как плохо я вела себя последние дни. Я злилась на Адама, подозревая его и обвиняя во всех грехах, а оказалось, что ему было просто любопытно, от того, почему я веду себя с ним так, словно у меня появилась сестра-близнец. Я сорвалась на Кристине, которая не была в чем-либо виновата. Она просто решила, что, если я буду знать о том, что Лиам и Экейн — братья, я могу с предубеждением отнестись к ее другу.

Я плохой человек.

— Неужели думаешь, кого бы тебе еще соблазнить, мерзкая жаба? — прелестным голоском спросила Маритт, появляясь за моей спиной, и я вздрогнула от неожиданности.

Почему, куда бы я ни пошла везде они — Маритт и Мишель?! Где я так провинилась? Мы с Кэмероном при каждом удобном случае посещаем церковь!

— Я никого не хочу соблазнять, — процедила я сквозь зубы, ускорив шаг.

— Так уж и не хочешь, — с издевкой протянула Мишель, хватая меня под руку, так резко, что я чуть не выронила сумку. Со стороны могло бы показаться, что я иду, со своими подругами. Я зажмурилась. Я вспомнила их разговор с сестрой в примерочной. Обо мне и Адаме.

Маритт, шла с другой стороны от сестры, мило улыбаясь.

— Нет, не хочу, — подтвердила я. — Меня это не интересует. Оставьте меня в покое.

— Оставить в покое? — переспросила Мишель с насмешкой в голосе. Маритт наклонилась ко мне и прошипела, заставляя меня вздрогнуть:

— Мы не оставим тебя в покое, наша милая принцесса лягушка. Пока ты не оставишь в покое Адама. Моего Адама.

— Делайте что хотите, — изможденно протянула я, вырываясь вперед, и взбегая по ступеням в библиотеку. Я вошла в старое здание с высокими потолками, и витражными окнами, показала свой пропуск, сонной библиотекарше, и отправилась в раздел естественных наук.

Мне не нужно было прикасаться к книгам, или разглядывать их. Достаточно того, что они просто окружали меня, возвышаясь плотной стеной, защищающей от жестокого мира, снаружи этих стен.

Кэмерон говорит, что мама тоже любила книги; после того, как в госпитале он увидел, что я иду на поправку (за три месяца до того, как я уехала в Эттон-Крик), Кэмерон много рассказывал о ней, и об отце. Он любил рассказывать. А я всегда внимательно слушала. Не столько из-за того, что мне было интересно (ведь я все-таки не всю память потеряла), а из-за того, что мне нравилось наблюдать за старшим братом, когда он говорил о прошлом. В те минуты он выглядел юным, и обаятельным, каким и должен быть. Он выглядел счастливым. Его глаза от восторга расширялись, и он мог длительное время рассказывать о том, как я училась в школе, или о том, как мама любила путешествовать. И что отец всегда притворно ворчал по этому поводу, но всегда говорил, что будь мама обычной, он бы, наверное, не влюбился в нее.